(Я поборола в себе искушение озаглавить запись как-нибудь вроде « « Anne, ma sœur Anne », - вскричал Стива Облонский», и очень этим горжусь. :о))
Закончив «Анну Каренину, я, как и обещала, принялась за «ЖД» Быкова.
Ход от одного к другому через «жд», которое сам Быков в предисловии предлагает расшифровывать как кому бог на душу положит, в том числе и «железная дорога» или, скажем, «живой дневник», под которым даже и не замаскирован livejournal, куда я и пишу, - так вот, ход этот прост, а Быков мне ещё пару формальных ходов подсунул в самом начале. На самых первых страницах романа он сравнивает страну и царящую в ней предвоенную разруху с последними минутами жизни умирающего – практически цитируя фразу из Толстого. Ну и чуть позже, рядовой Воронов просит разрешения «отлучиться покурить в тамбур» :о)) Для меня этой связки пока хватит (хотя такое вот чтение одного за другим навело меня на мысль и о неформальной связи между ними, в плане языка – в качестве иллюстрации неустареваемости текстов и устареваемости переводов, о чём я осенью писала, рассказывая о переводческой конференции. Я не ошиблась – у Быкова с Толстым не переводы, а я про перевод, mais je me comprends:о)) Возможно, я вернусь к этой мысли, но уже когда дочитаю), а сочинение по «Анне Карениной» вроде не задавали... Да и что я могу написать? Сюжет все знают, да и все, наверное, в отличие от меня читали, кое-кто, говорят, по пять раз. У меня же это была третья попытка – предыдущие до конца романа не довели. Причём с другими толстовскими романами проблем не было – только вот с «Анной» не сложилось.
Ну а раз не сочинение, а «заметки после чтения» - пишу, как могу. И про что хочу.
Начну с того, что я не осуждаю юную себя за непрочитанную тогда «Анну Каренину». То, что мне тогда было в ней интересно, то и сейчас интересно. Тогда этого было мало, а то, что интересно сейчас – сцены послемарьяжной жизни и вообще жизнь женщины в браке, отношение к детям опять же – тогда интересовать не могло, и понятным быть тоже не могло. Адюльтерная часть, как тогда так и сейчас, показалась неинтересной и неубедительной. Мне даже описания Анны было странно читать – они большей частью декларативны и потому до меня, как до читателя, не доходят. То есть мне недостаточно утверждений, что человек умён или красив, чтобы я в это так сразу и поверила... В литературе аксиомы не проходят. Причём это у него, наверное, только с Анной – других персонажей он описывает по-писательски, не декларативно, а через детали и поступки, потому убедительно, а тут что-то не то... Вообще, надо сказать, что текст неравномерный: иногда просто не оторваться, верх читательской радости – книга притягивает и затягивает буквально в себя. А есть места довольно труднопроходимые. В целом, интереснее всего мне было читать последнюю треть романа.
Подумала, что будь у меня юная дочь-барышня (как у Долиной: «Если барышня читает увлекательный роман, если барышня считает, что в романе все - обман, а в делах её, признаться, все отлично, хорошо - значит, барышне - шестнадцать, ей семнадцатый пошёл!» - впрочем, тут явная толстовская аллюзия), я бы непременно уговорила её «про любовь» читать «Войну и мир» , а «про любовь» и про любовь после «счастливого конца» - « La belle du Seigneur ». На «Анне Карениной» в качестве чтения для юной дочери не настаивала бы (но у меня нет дочерей :о))
Ещё подумала, что Фрейд должен был непременно появиться. Ну не он – кто-нибудь другой, но непременено. При наличии напряжённой светской жизни и многочисленных родственников поговорить им совсем не с кем было....
Поймала себя на мысли, что читаю так, как читаю чаще всего книги на иностранных языках – наблюдаю за языком. Дальше будет про язык – не «язык Толстого», как в сочинениях, а так, на что вдруг обратила внимание.
Ну, во-первых, про «на французском по-русски». Все диалоги у него записаны по-русски. Но иногда он пишет диалог, а потом вдруг уточняет, что вот с этого места герой заговорил по-русски. Значит, до этого он говорил по-французски. И это иногда чувствуется – речь русская, правильная, и даже калек в ней нет, но синтаксис «не без влияния» французского. Это заметно, и мне очень понравилось, как Толстой это передаёт.
Вкрапление французских слов по-французски занимает очень большое место – всё это переведено в сносках, и у меня возник вопрос: кто переводил? Сам Толстой или уже потом редактура? Я в своё время переводила такие французские сноски в дневнике фрейлины царицы Александры Фёдоровны, то есть изначально перевода не было, но она и в остальном, надо сказать, не Толстой.
Перевод удачный, а опечаток много. Ладно бы в русском тексте. Да, это такое странное издание, серия «Русские классики» с копирайтом ©1994, Boоkking International, Paris. И dépôt légal указан. Не знаю, как печатали – неужели заново набирали? Много дурацких опечаток - переставленных и пропущенных букв, неправильных делений при переносе - в русских словах, но и во французских тоже. Надстрочные знаки – кто в лес кто по дрова, а вот написание coup d’état – это для меня грамматическая ошибка.
Интересно, как с подобными вещами обстоит дело в китайском издании «Карениной» у
liveinchina ?
О французских словах, записанных (и часто склоняемых или спрягаемых) по-русски, нельзя не сказать. Очень много макаронизмов, это ясно, но много слов, означающих новые понятия и реально не нашедших пока эквивалента. Вот «брусья» не сразу таковыми стали:
«Пройдясь по саду, побывав в конюшне и даже поделав вместе гимнастику на баррах, Левин вернулся с своим гостем домой и вошел с ним в гостиную».
А вот «тамбур», наоборот, сначала назывался «сенцами» :о))
Вот такая цитата (речь о голосовании в губернском собрании), часть шестая, гл. ХХХ – подчёркнуто мною:
«Подойдя к ящику, он держал шар в правой, но, подумав, что ошибся, перед самым ящиком переложил в левую руку и, очевидно, потом положил налево. Знаток дела, стоявший у ящика, по одному движению локтя узнававший, кто куда ложит, недовольно поморщился».
Я не знала, что это было когда-то литературной нормой.
Ещё одна цитата – тут я не могу разобраться в синтаксисе. Погрешила на опечатку, проверила по тексту у Мошкова, там то же самое. Часть шестая, гл. XVI:
«Сначала она думала о детях, о которых, хотя княгиня, а главное Кити (она на нее больше надеялась) обещала за ними смотреть, она все-таки беспокоилась».
Сейчас вот напечатала – и всё стало на свои места, но было неочевидно. Представьте, что вам дали эту фразу для синтаксического разбора или хотя бы просто запятые расставить...
Слова меняют значение – ничего удивительного, но всё равно интересно самому заметить. Часть шестая, глава ХХХ, подчёркнуто мною:
«Хоры были полны нарядных дам, перегибавшихся через перила и старавшихся не проронить ни одного слова из того, что говорили внизу».
Для нас сейчас «не проронив ни слова» означает «молчком», а у Толстого дамы боялись упустить хоть одно слово. Вот тут интересно посмотреть, что даёт поиск по разным словарям.
И вот ещё словосочетание. Обратила внимание из-за схожести с французским словосочетанием, которое не знаю, как лучше переводить.
Часть шестая, гл. XXVI, подчёркнуто мною. Губернское собрание, речь о проверке губернских сумм. Комиссия докладывает, что все суммы в целости, после чего губернский предводитель, прослезившись, благодарит за доверие. Но выясняется, что комиссия сумм не проверяла, считая проверку оскорблением губернскому предводителю. Тогда предлагается, чтобы губернский предводитель дал всё же отчёт о суммах – это приятно, а комиссия лишила его этого нравственного удовлетворения:
« - О нет! Он честный человек. Но этот старинный прием отеческого семейного управления дворянскими делами надо бы поколебать».
Это не совсем про то, но как перевести французское выражение, встречающееся во вполне официальных документах, написанных и заверенных нотариусом, en bon père de famille? Речь идёт о хозяйском, разумном распоряжении и управлении. Чем-то, что не обязательно вам принадлежит, но вы относитесь к нему, как если бы оно было ваше. В имеющемся у французском глоссарии юридических терминов я определения не нашла, нашлось в он-лайновом словаре (ça vaut ce que ça vaut)
http://www.lawperationnel.com/Dictionnaire_Juridique/bon%20pere%20de%20famille.htm
Standard de référence, représentant un individu moyennement diligent, raisonnable ou avisé, qui permet l’appréciation de l’attitude d’un sujet de droit in abstracto (c’est-à-dire indépendamment de ses qualités et facultés propres dont la prise en compte conduirait elle à une appréciation in concreto) aux fins de déterminer s’il a manqué à ses obligations.
Для меня вопрос остаётся пока открытым.
Я уже писала, что когда в детстве читала классиков, всегда была заворожена архаичной подробностью – дворяне и помещики жили где-нибудь в глуши, в деревне, но выписывали (и получали!) книги из столиц, так что, хоть и с небольшим опозданием, но были в курсе новинок. «Архаичной» – кто бы мог представить, как наша жизнь повернётся! :о))
Выпишу про это и у Толстого. Часть шестая, гл. XXV:
«Анна без гостей всё так же занималась собою и очень много занималась чтением – и романов и серьезных книг, какие были в моде. Она выписывала все те книги, о которых с похвалой упоминалось в получаемых ею иностранных газетах и журналах, и с тою внимательностью к читаемому, которая бывает только в уединении, прочитывала их».
И несколькими строками ниже, перед отъездом Вронского:
«- Надеюсь, ты не будешь скучать?
- Надеюсь, - сказала Анна. – Я вчера получила ящик книг от Готье».
В сноске поясняется, что В.Г.Готье – владелец старинного книжного магазина на Кузнецком мосту. Интересно, какого? «Иностранной педагогической книги» (что нынче, кажется, «Панглосс»)? или «Книжной лавки писателя»? Или какого другого?
Когда после операции хирург зашёл проведать меня в палату, он спросил: «Что хорошего читаете?» И, неведомо как разобравшись в русском алфавите, сам ответил на поставленный вопрос: «Анна Карина»! Толстой – это мой любимый писатель!» Простим ему, что он смешал в одно русскую классику и новую волну французского кинематографа. Не знаю, как у вас, но у меня это первый случай во Франции, когда в нейтральной (не связанной с книгами) обстановке человек интересуется, что это там читает его собеседник.