Спортивно-лингвистическое

На стеклянной двери, ведущей в орлеанский Дворец спорта, висит жёлтый листок со стрелкой-указателем. На листке написано (почему-то именно так, в единственном числе, количество открытых дверей, видно, лимитировано):  Porte ouverte  U.S.O. Tir.  И прямо под объявлением, рядом с дверной ручкой – табличка Tirez .

 &&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&

Там же, глазею по сторонам и натыкаюсь на другую табличку. Вспоминаю, как однажды приятельница объясняла мне свой распорядок дня – вот сейчас она пойдёт в Club à housses ... Куда-куда? Что это - прачечная или какое-то загадочное общество любителей пододеяльников? Или специалистов по внутреннему убранству автомобилей? Переспрашиваю: Pardon? Она мне говорит: Ну как же, надо отнести медицинскую справку для теннисной школы. Я поняла: это она в Club house собиралась, здесь повсюду эти Club houses. И не только моя приятельница, а подавляющее большинство произносят это как сlub à housses (вообще-то вполне ожиданно). Я не издеваюсь, в данном случае неузнавание было истинным, теперь уже привыкла.

 &&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&

И совсем неспортивное.

Возвращаясь домой, проезжаю мимо автоматического радара на бульваре перед заездом на мост Жоффра. Про этот радар все знают и из уважения к нему едут не на дозволенных 50 км/час, а на 40, если не медленней. Поэтому я успеваю углядеть, что на радаре лежит несколько каштанов. Какая символика! Они нам - prunes, мы им - сhâtaignes ! И есть в этом какая-то высшая справедливость - каштаны не человеческой рукой положены, а упали с неба рядом растущего дерева.

Санаторно-театральное

kari_lind упомянула санаторий.

Я подумала, что никогда не была в санатории, а потом вспомнила случай из моей театральной французской жизни.

Несколько лет я прожила в очень маленькой французской деревне – воспоминания об этом периоде у меня самые прекрасные и возвышенные -, и была там ассоциация Vox populi, которой мы симпатизировали, с которой дружили и помогали, как могли. Самая простая помощь – способствовать массовости на мероприятиях, то есть на них приходить.

Передают нам однажды приглашение на спектакль любительской труппы (я очень хорошо и без всякой предвзятости отношусь к любительским труппам, мне везло – видела постановки очень приличного уровня). Спектакль по пьесе какого-то автора с русской вроде фамилией, но искорёженной явно. Вроде бы, Катаев. Пьеса называется « Je veux voir Mioussov », что переводится нейтрально «Хочу видеть Миусова» или более раздражённо «Подайте мне Миусова!». Я не знаток творчества Катаева, хотя СС дома было, не помнила я такого опуса, решила, что это какой-то другой писатель.

Мы пришли на спектакль, и тут я поняла, что пьесу-то я отлично знаю! Причём именно пьесу, а не спектакль. На даче, в маленькой комнате под крышей, в глубине какого-то ящика были в детстве мною обнаружены уже тогда казавшиеся архаичными советские фолианты «Антирелигиозный чтец-декламатор» и «Пьесы советских писателей». И эти пьесы я время от времени перечитывала – очень хорошо помню, что уже в семидесятые годы они мне казались пьесами из какого-то далёкого прошлого, и было совершенно очевидно, что в театре их вряд ли когда-нибудь ещё поставят. Была там эта пьеса, только называлась «День отдыха», и авторства, наверняка, катаевского.  Действие происходит в санатории  в течение одного дня. Это весёлая такая комедия (будь она не «советских писателей», назвали бы её водевилем), всё там есть – и qui pro quo, и мини-скетчи, и чехарда положений. При этом на протяжении всей пьесы неустанно бичуются бюрократизм, мещанство, поклонение чинам и т.п., сами знаете.

Там всех отправляют дышать воздухом на крышу и постоянно  ищут Миусова. Могла ли я себе представить, что эта пьеса вновь возникнет в моей жизни – но уже на театральной сцене, во Франции, в переводе на французский?

Я ломала себе голову – не столько над тем, зачем они именно эту пьесу решили поставить, а где вообще её откопали? Да ещё и в переводе... Но самым удивительным было другое. Когда я стала рассказывать об этом случае разным французским знакомым, обнаружилось, что большинству эта пьеса известна! Она довольно часто ставилась во Франции, и люди старшего поколения её видели.

 

Вот ведь писательская судьба!